Осенью 2023 года в Центре городской культуры прошла творческая лаборатория под кураторством художниц Александры Артамоновой и Евгении Лаптевой (арт-группа «Нежные бабы»).

Это была трёхдневная программа, посвящённая тем практикам видеоперформанса и видеоарта, которые позволяют делать видимыми забытые и ранее неизвестные истории. Принять участие в лаборатории могли и художники, и те, кто интересуется современным искусством и визуальными способами работы с памятью.

Что там происходило:
• говорили о том, как ландшафт, собственное тело и факт биографии становятся экспериментальным художественным полем;
• изобретали ритуалы вспоминания и (или) припоминания, которые помогут обнаружить те места и болевые точки, где сходятся частная и коллективная память;
• искали жест для каждой личной истории;
• попробовали создать собственные короткие видеоистории;
• смотрели и обсуждали авторское и документальное кино.

Встречи лаборатории. Фото — Евгений Иванов

На первый взгляд эта выставка — результат художественно-исследовательской лаборатории, которая проходила осенью 2023 года в Центре городской культуры. При детальном рассмотрении: не просто демонстрация того, что вышло, и подведение итога, а пространство, в котором вместе с авторами работ зритель может прожить их эмоции и опыт.

Группа «Нежные бабы» предложила всем желающим — художникам, активным горожанам, людям, интересующимся семейной историей — обратиться к жанру видеоперформанса, попытаться найти и зафиксировать тот жест, который поможет рассказать волнующую их историю. В подходе, который предлагают «Нежные бабы», процесс придумывания и создания работы оказывается ценнее результата. Взаимодействие же участниц друг с другом и своими родственниками, чувственный опыт индивидуального переживания и попытка найти язык для разговора о нем — важнее той оценки, которую могут дать работам эксперты. В течение трех месяцев очных и заочных занятий мы искали ответы на вопросы о том, как через телесный и эмоциональный опыт можно прожить историю своей семьи, как художественная практика становится одним из способов работы с прошлым и помогает создавать образы настоящего.

Итогом лаборатории стали девять видеоработ. Фраза, объединяющая их и ставшая названием выставки «Последнее, что помню и чего не забуду» — принадлежит Любови Старцевой, одной из участниц. Можно ли полагаться на собственную память или память близких, и какую проверку временем она проходит? Каждое ли воспоминание поддается визуализации или что-то все же лучше передать словами? Истории Любови — личные, но в то же время универсальные — словно повисают между работами участниц, позволяют сделать паузу, соотнести услышанное и прочитанное с собой. Другой не менее важный элемент экспозиции — вещи авторов работ. Это фотографии из семейного альбома, украшения бабушек, черновики и эскизы, записки, предметы, сделанные близкими людьми (например, оконная рама деда), и памятные подарки — то, что вне контекста выставки кто-то назовет «священным мусором», тут приобретает статус артефакта, необходимого контрапункта и точки переживания.

Открытие выставки. Фото — Елена Бахур

В пространстве выставки «Последнее, что помню и чего не забуду» в физическом и метафорическом смысле деконструировано пространство дома, которого больше нет.

Тут зритель увидит обуглившуюся сгоревшую стену, старую оконную раму, пыльный истертый ковер и вместилища памяти — чёрные короба на стенах, как «чёрные ящики». Вглядываясь и вслушиваясь в те работы, которые в них помещены, зритель может расшифровать послание, оставленное автором: хронику личной катастрофы или катастрофы близкого человека, сбившееся послание о том, как одна семья или одна частная жизнь потерпела бедствие, кому удалось выжить, а кому не очень, кто и с какими потерями из этого вышел.

«Проживая насквозь» — короткая и камерная драма о человеке, который ищет (и хочется верить, что находит) путь к себе.

Работа Ники Фандориной на выставке «Последнее, что помню и чего не забуду» состоит из двух частей. В первой части художница обращается к той универсальной ситуации, когда человеку приходится за всю жизнь открывать тысячи дверей: все они разные, прозрачные или глухие, с табличками «от себя» или «к себе», одни работают на вход, другие — на выход. Но за каждой из них порог.

В какой-то момент из беспристрастного наблюдателя Ника сама превращается в действующее лицо — перешагивает через порог, захлопывает за собой дверь и словно переходит во вторую часть фильма — спускается в темный тесный подвал, там останавливается, садится и жгет спички, словно пытаясь прожечь эту темноту насковзь. И крохотный живой огонь в ее руке становится не средством для того чтобы согреться, а оружием, которое помогает побеждать собственные страхи.

Одна из самых трогательных работ в прямом и переносном смысле. Вообще, в экспозиции «Последнее, что помню и чего не забуду» много фильмов, сюжеты которых связаны с прикосновением.

«Деревянные глаза» – один из них. Тут практически нет закадрового текста, да и сама история – горькая и печальная – не озвучена, потому что время для слов в этом случае ещё не пришло, а когда придет – неизвестно. Вместо речи остался только жест, завораживающий в своем бесконечном повторении. Автор работы трогает, поглаживает, ощупывает (будто проверяет, всё ли на месте) то, что на первый взгляд кажется просто грудой старых досок и брёвен, а на второй и третий собирается в огромную фигуру деревянного коня – одинокого, грустного, оставленного на заднем дворе студенческого кампуса, но не забытого.

Работа Вали Патраковой «Окна деда Василия» — прощание с домом, в котором росла художница. Этот дом построил её дед Василий, а ещё — сделал в нем деревянные окна. Больше она о нём ничего не знает. В своём коротком фильме Валя снимает одно из окон: вот оно во дворе, вот сторожит вход в сарай, вот прислонено к кирпичной стене, на котором все окна заложены. «Говорят, что заложенное окно — плохая примета. А разве окно без дома — хорошая примета?» — с горькой усмешкой спрашивает художница.

Именно этому старому окну она пытается найти место, новый дом. Бережет его, как последнюю важную вещь, связывающую её и с дедом, и с детством, и семейным жильём, которое вот-вот будет продано. Прощание неизбежно, но само окно нашло временное пристанище — стало частью экспозиции «Последнее, что помню и чего не забуду». В нём отражаются и другие работы, и зрители. Отразитесь и вы.

Не во всех работах выставки «Последнее, что помню и чего не забуду» жест принадлежит человеку. Иногда автором действия становится ландшафт — природный или городской.

Именно это и происходит в четырёхчастном фильме «Следы» Насти Паршаковой. Эта работа будто застыла в межжанровом состоянии: между между фотографией и кино, между движением и статикой.

Наследуя опыт одних из лучших авторов медленного, бессюжетного, замершего кино (например, Бурака Чевика или Джеймса Беннинга — последний называл свои работы инсталляциями для кинотеатров), Настя создаёт свою историю, в которой есть всего понемногу. Тут нашлось место и детской травме (развод родителей), и реконструкции семейного суеверия (нельзя оборачиваться на могилы, когда идешь с кладбища), и просто тёплому воспоминанию (белка прыгала с ветки на ветку и обрушила лавину пушистого снега), и бабушкиному запрету («будешь курить — любить перестану»).

Но в «Следах» вся событийность — описание истории и эмоции — вынесено из кадра и помещено в титры. То, что происходит в кадре, не иллюстрирует то, о чём говорит художница. А само повествование — на первый взгляд скупое, но всё равно говорящее о личном и болезненном, восстанавливающее это болезненное и скупое по крупицам — редуцирует визуальная минималистичность.

Как уже было сказано, действие остается за ландшафтом и его предметами. Бесконечно работают дворники автомобиля: размазывают по стеклу ледяной дождь, дают пассажиру и водителю увидеть то, что скрыто за природными помехами. Бесконечно сыпется снег. Бесконечно дымят трубы — гигантские сигареты города. Но любовь, вопреки строгому обещанию, не перестаёт.

В работе «Не будь» Катя Браунс безжалостно препарирует собственную фотографию — с хирургической отстраненностью и точностью (рука не дрожит, несмотря на то в качестве звукового сопровождения здесь выступает истошный плач ребенка) разбирается со своими детскими обидами.

Итог таков: бумажная фигурка освобождена, девочка выросла и стала художницей, а каждый зритель может посмотреть ее фильм (на фото — кадр из видео) и оставить письмо себе в детстве — написать несколько ободряющих предложений в общей тетради, которая находится в экспозиции.

Как дополнение к своей видеоработе Катя Браунс предложила посетителям выставки написать письмо своему внутреннему ребёнку. Здесь вы можете полистать блокнот с этими письмами.

Есть такая примета: чтобы вернуться в понравившееся место, нужно бросить монетку в водоем в этом месте.

В работе «Спасибо» героиня выцарапывает монеты из замёрзшей воды и бросает железную мелочь на лёд, чтобы вернуться не в конкретное место, а в собственное детство. Впрочем, в конкретное место тоже — малометражную квартиру с сервантом, советским ковром, привычным укладом жизни и дорогими людьми.

Таня Черепанова обводит пальцем замысловатый узор на ковре так, словно совершает одной ей известный ритуал, и выполнив его попадает туда, где ей снова десять, и бабушка заплетает ей косу, а мама дает советы. Это явь, похожая на сон, в котором все три поколения женщин одной семьи собираются вместе, играют свои социальные роли, следуют повседневным ритуалам — и пока делают это, дорога в детство открыта.

Фраза, объединяющая работы художниц и ставшая названием выставки «Последнее, что помню и чего не забуду» — принадлежит Любови Старцевой, одной из участниц. Можно ли полагаться на собственную память или память близких, и какую проверку временем она проходит? Каждое ли воспоминание поддается визуализации или что-то все же лучше передать словами? Истории Любови — личные, но в то же время универсальные — словно повисают между работами участниц, позволяют сделать паузу, соотнести услышанное и прочитанное с собой.

Работу «Травма памяти» на выставке «Последнее, что помню и чего не забуду» Вика Купер посвятила своей бабушке, которая работала в геофизике.

В кадре простой жест: рука сжимает камень так крепко и сильно, что на внутренней стороне ладони (там, где проходят линии жизни) остаются глубокие следы. Можно сказать, что это всего один камень из большой коллекции минералов, а можно подумать, что это один из тех камней обид и воспоминаний, которые есть у каждого человека. Кто-то избавляется от них, кто-то носит с собой всю жизнь, держит за пазухой или в кулаке и не знает, в какой момент хватка ослабнет, а спрятанная ноша выпадет и покатится по земле.

Героиня перформанса Кати Дегтеревой «Меня всегда красиво одевали» примеряет на себя чужую одежду: старомодный, но добротный костюм (юбка в рубчик, пиджак с розами), выходное платье в вертикальную полоску, тяжёлые клипсы и жемчужные бусы, удобные, но нарядные кожаные туфли. Девушка трогает пуговицы (словно проверяет, крепко ли пришиты), ощупывает швы, поводит плечами, запахивает жакет, чтобы хотя бы в отражении зеркала он сел по фигуре.

Иногда, стоя перед экраном с этой работой, ты физически ощущаешь зуд по собственной коже — словно сам надел чьи-то вещи, а ткань (искусственное достижение легкой промышленности) не принимает чужое тело. Или, наоборот, тело противится наряду другой женщины.

Эта женщина — бабушка художницы. Её голос звучит за кадром: она рассказывает о детстве, о том, что её наряжали, а вот игрушек особенно не было. Мы не слышим вопросов, только ответы. И звучат они радостно, звонко, но в какой-то момент прерываются плачем. «Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Не хочу я об этом говорить, перестань», — просит бабушка внучку. Внучка снимает и надевает бабушкину одежду, тело не принимает эти вещи, зеркало в кадре отразит беззащитную спину художницы — сама она её в этом бесконечном переодевании не видит. И зеркало, и отражение тут становится лучшим образом прошлого, до сих пор непонятного и полного умолчания.

В экспозиции «Последнее, что помню и чего не забуду» зритель встречается с разными жестами — отчаяния и принятия, вспоминания и отпускания. Или, например, жестом, который одновременно становится знаком встречи и прощания. Именно он находит необычные сближения с опытом других художниц.

Так, в своей работе «ПАКА» Яна Лопатина повторяет сценку из детства — прощание с родными на вокзале во время отъезда из Приднестровья. Только вместо солнечного дня в кадре — зимнее пермское утро, вместо провожающих близких — случайные редкие прохожие. А вместо девочки, которая много лет назад стояла в вагоне поезда и недоумённо смотрела, как в ответ на взмах рукой бабушки, оставшейся на перроне, мама вытирает слёзы, — взрослая женщина, без устали машущая сквозь метель кому-то, кто остается за кадром.

А вот что говорит об этом жесте другая участница выставки: