Наш очередной архитектурный гид посвящён редкому для Перми, впечатляющему и, пожалуй наиболее уязвимому архитектурному стилю — псевдорусскому. В нашем городе есть всего несколько объектов, которые можно отнести к нему (и то, чаще всего, с оговорками), и состояние большинства из них вызывает неподдельную тревогу. Впрочем, фотографии скажут об этом лучше любых описаний.

Только сперва поговорим о терминологии, в которой очень легко запутаться. «Ропетовская» архитектура, названная так по фамилии её создателя Ивана Ропета — наиболее яркое направление внутри псевдорусского стиля. В свою очередь, псевдорусский стиль — это сразу несколько сходных архитектурных направлений, возникших на рубеже прошлого и позапрошлого веков и основанных на переосмыслении приёмов древнерусского зодчества и народного искусства. По сути, это стилизация русского архитектурного наследия «под современность» — именно поэтому псевдорусский стиль органично сочетается с более всеобъемлющим модерном, а одни и те же архитектурные памятники в разных источниках могут относиться как к модерну, так и к псевдорусскому стилю.

Есть ещё неорусский стиль. Даже человеку, который имеет некоторые представления об архитектуре, бывает сложно отличить псевдорусский стиль от неорусского. Чаще всего этого и не делается, и термины используются как синонимы, или же неорусский стиль понимается как подвид псевдорусского. Некоторые исследователи считают, что псевдорусский стиль, восходящий к русско-византийскому стилю, заимствует мотивы византийской и русской архитектуры разных веков, а неорусский ориентирован конкретно на Древнюю Русь. Неорусский стиль более тяготеет к собственно модерну, псевдорусский — к эклектике. И так далее.

В общем, если вам интересно, вы можете продолжить этот ликбез самостоятельно, а в рамках нашего обзора это не так уж важно — в Перми так мало зданий, относящихся к этому архитектурному направлению, что углубляться в частности, кажется, нецелесообразно. Так что в этом материале мы собрали и чисто «ропетовские» образцы, и модернистские здания с элементами псевдорусской архитектуры, и памятники, которые традиционно считаются «неорусскими». Вот они:

Этот вокзал построили через четыре года после того, как в 1874 году было принято решение о строительстве Уральской горнозаводской железной дороги — первой железной дороги на Урале. Изначально, до реконструкции по проекту Быховца, здание было типовым — такой же вокзал возвели в Екатеринбурге, на другом конце железнодорожной ветки.

В наши дни судьба здания складывается непросто. В 2004 году его признали аварийным, в течение последнего десятилетия оно долго и мучительно реставрировалось, в начале десятых в нём на волне «культурной революции» на короткий период открылась площадка Музея пермских древностей, затем здание снова закрыли на реставрацию. Забор перед ним спешно сняли перед Олимпиадой (именно здесь должна была завершаться пермская часть эстафеты олимпийского огня), затем снова взялись за реставрацию — и, судя по состоянию здания, не могут полноценно закончить её до сих пор, хотя в позапрошлом году в западном крыле открылась часть экспозиции «Россия — моя история». Как вокзал здание по-прежнему не функционирует. Хотя с недавних пор открылись двери в помещение, где исторически располагался зал ожидания — толку от него нет (поскольку выход на перрон пока закрыт), но зато можно полюбоваться интерьером с деревянными входными группами и металлическими колоннами-подпорками.

Единственный памятник такого рода, расположенный в самом центре города, особняк Токаревой относится к псевдорусскому стилю. Это как раз отличный пример «ропетовской» архитектуры. С начала прошлого века в этом особняке (из-за обилия резных элементов на фасаде в Перми его часто зовут «теремком Токаревой») снимали комнаты разные местные служащие и представители интеллигенции. После муниципализации в 1921 года здание продолжило функционировать как жилое, но имена жильцов советского периода история не сохранила.

В наши дни в особняке находится кафе, которое в последнее время не работает. Несколько лет назад по соседству от особняка появился офисный центр ЛенКом, который, по замыслу его создателя, архитектора Сергея Шамарина, должен был создавать с теремком контраст архитектурных стилей. Контраст действительно бросается в глаза, этого не отнять.

Изначально это здание выполняло функции училища для слепых детей (полное название: богадельня для слепых Пермского губернского отделения Попечительства Императрицы Марии о слепых). Самая приметная часть здания, благодаря которой оно, собственно, и попало в этот обзор — Княже-Михайловская церковь со звонницей и теремным крыльцом — было пристроено к училищу только спустя четыре года. Именно крыльцо, декорированное зелеными изразцами и белым кирпичом, отсылает нас к псевдорусскому стилю, хотя нельзя сказать, что оно является таким уж ярким и характерным стилевым образцом.

После революции в здании организовали школу-коммуну, а с 1932 года здесь функционирует школа № 22, известная, в частности, тем, что в 37-м году в её стенах выступал лётчик Валерий Чкалов.

В девяностые годы к зданию пристроили ещё один большой учебный корпус. В наши дни псевдорусская пристройка не функционирует — ни как звонница, ни даже как вход в здание. Она уже много лет пребывает в аварийном состоянии, а крыльцо удерживают от разрушения только массивные металлические подпорки и баннер патриотического содержания.

«Муравейник» — это, конечно, модерн. При этом в его облике можно заметить огромное количество черт, характерных для неорусского и псевдорусского стиля. Вот что говорится об этом на сайте учреждения: «Здание выполнено в стиле модерн с элементами разных стилей русской средневековой архитектуры: псковской — кольцо; новгородской — гладкие плоскости стен, московско-суздальской — выступ лестничной клетки над входом, ассиметричное расположение и форма некоторых окон — создали выразительный облик здания. Использование керамических вставок зеленого цвета, образующих декоративные пояса по всему зданию, и заполнение фронтона напоминает пояса из полихромных изразцов древнерусских построек».

Изначально здание, которое сегодня в Перми знают как «Муравейник», было Кирилло-Мефодиевским мужским училищем. После революции в нём сперва базировалась детская библиотека, а затем по инициативе её заведующего — Василия Шулепова — был создан клуб пролетарских детей «Муравейник». Это был интереснейший педагогический эксперимент, на истории которого мы не будем подробно останавливаться в рамках этого обзора, но советуем вам почитать о нём, например, у наших коллег.

Сегодня в здании находится центр детского творчества, сохранивший заслуженное историческое название.

В храмовой архитектуре неорусский и псевдорусский стиль оказывается проявлен в наибольшей степени — что довольно логично, учитывая, откуда у этих стилей «растут ноги». Так, некоторые источники усматривают влияние того или иного стиля в облике Вознесенско-Феодосиевской церкви, Церкви святого князя Владимира или же храма-часовни Стефана Великопермского. Вероятно, для того, чтобы исследовать эти стили в контексте церковной архитектуры, следует писать отдельный материал, поэтому тут мы остановимся на одном наиболее характерном примере — Казанской церкви Успенского монастыря. Церковь была возведена в усадьбе Свято-Успенского женского монастыря на средства Ивана и Веры Каменских, которые планировали сделать её фамильной усыпальницей (однако в итоге в склепе упокоился только прах Иван Каменского, да и то ненадолго — он был извлечён оттуда после революции). В советское время церкви относительно повезло — в 1921 году её признали памятником искусства. Впрочем, в шестидесятые её всё равно стали использовать под склад, чем нанесли ей значительный урон — к счастью, уже в 1969 году её признали-таки архитектурным памятником, а в 1985-м началась её масштабная реставрация.

Главное достояние церкви — иконостас, иконы для которого создавал Николай Рерих. Его же авторство традиционно приписывается и двум впечатляющим майоликовым панно, украшающим стены церкви (но это не точно).

На сайте Краевого центра охраны памятников Казанская церковь названа «лучшим в Прикамье образцом неорусского стиля в культовой архитектуре».

Это, вероятно, самые яркие в Перми образцы «ропетовского» стиля. И самые проблемные. В конце позапрошлого века здесь, на берегу Камы, располагался, как бы сейчас сказали, элитный дачный посёлок, излюбленное место отдыха для представителей высшего общества того времени. Среди прочих в этом посёлке (в котором лучшие времена насчитывалось до полутора сотен дач) была возведена дача директора оперного театра Александра Синакевича и дача основателя пермского университета Николая Мешкова (о том, что зелёный домик с причудливыми башенками в своё время принадлежал Мешкову, Пермь узнала, кстати, совсем недавно — благодаря открытию Олега Гайсина). Именно эти две дачи и дошли до наших дней, пусть и в чудовищно запущенном состоянии. Мы в своё время много писали о проблемах дачи Синакевича — в частности, знакомились с её жильцами и пытались вникнуть в суть их почти шекспировского конфликта. А наши коллеги из «Нового компаньона» сосредоточились на судьбе дачи Мешкова и на расследовании пожара, в конце нулевых уничтожившего ещё одну подобную дачу. В последние годы жители Закамска заново открыли для себя эти объекты, проводили субботники, организовывали фестивали и вообще всеми средствами привлекали к ним внимание. И, кажется, можно с осторожностью утверждать, что все эти истории не прошли даром, а памятники всё же не будут утеряны: городские власти пообещали, что к трёхсотлетию города они будут отреставрированы и превращены в музеи.